Миры Создателей. Вик и Софи. Часть 1 - Александра Мазз

– Так в этом дело? В том, что задето твое мужское самолюбие?

– Что?! – моему возмущению не было предела. – Дело в том, что ты считаешь, будто я бы этого не смог! А я могу еще и не такое! И меня бесит, что ты думаешь иначе и считаешь, что можешь защитить… меня!

– Ах, прости, что не дала тебе шанс показать себя в деле! Но я все же думаю, что проблемы решать нужно словами, а не кулаками! Ввязавшись в драку, ты был бы ничем не лучше Игоря! – презрительно бросила она.

Я в негодовании покачал головой. Почему она меня не понимает? И почему так злится на меня? Я повернул голову в поисках брата и увидел довольные и любопытные лица Стаса и Кати. Они вальяжно расположились на скамейке и, не скрывая интереса, наблюдали за нами с Софи. Для полной картины им не хватало только попкорна.

– Что вы делаете? – все еще в раздражении спросил я их.

– Смотрим, – невинно ответил Стас.

– Вам что больше нечего делать? – с той же интонацией спросила Софи.

– Нет, – невинно ответила Кати.

– Поехали домой, – скомандовала София Кати.

– Григорий уже ждет нас минут семь, – заметил Стас и указал на ожидающий «бэнтли» в двадцати метрах от парковки

– У вас что, собственный водитель? – еле сдержав смех, спросила Кати.

– Ага, – с неким пафосом ответил брат.

– О, это очень самостоятельно, – съязвила Софи, показушно улыбнувшись мне при этом.

Затем она взяла под руку Кати и, резко потащила ее в противоположную сторону. Та лишь успела помахать нам на прощание. Я кипел от негодования. Проследив за их маршем к машине, мы со Стасом также направились к своей.

– Ты ее слышал, Стас? – обратился я к брату, когда мы уже сидели в машине. – Она нас защитила!

– Ну, вообще-то она права, – спокойно ответил брат. – Если бы она не вступилась, мы были бы втянуты в драку и, возможно, нас бы исключили из гимназии, судя по этим пунктам.

Стас перелистывал папку, которую нам сегодня вручил директор.

– Решил ознакомиться, на всякий случай, – пояснил он. – Так вот за драку и телесные повреждения учащемуся или сотруднику гимназии полагается исключение.

– Нас бы не исключили! Это завязал тот парень, – с сомнением возразил я. – А Софи не понимает всей ситуации.

– Скорее наоборот. Да и что ты взъелся? Тебя действительно задевает, что за тебя вступилась девчонка? – заискивающе посмотрел на меня брат. – Я бы на твоем месте был польщен. Она за тебя вступилась, хоть толком и не знает. Это говорит о том, что либо она – Мать Тереза и на стороне всех нуждающихся и обделенных, либо ты ей нравишься, и она не хочет, чтобы кто-то подпортил твое симпатичное личико!

Стас засмеялся. А я задумался над его словами.

– Думаешь, я ей нравлюсь? – пытаясь скрыть свою заинтересованность, спросил я у него.

– Определенно, брат! – лукаво улыбнулся тот в ответ и отвернулся в сторону.

На какое-то время мы погрузились каждый в свои мысли. Я взвешивал все сегодняшние события и пытался расставить по полочкам свои ощущения от произошедшего. Но все было настолько сумбурно, что в конечном итоге я снова запутался и решил оставить самоанализ до лучших времен.

Меня насторожило молчаливое поведение брата. Это было не в его стиле о чем-то размышлять про себя. По большей части все беспокойства он изливал вслух и вообще любил поговорить.

– О чем ты задумался, Стас? – отвлек я его.

Он нехотя повернул голову, и я заметил небольшую толику расстройства на его лице.

– Думаешь, Кати действительно не будет воспринимать меня всерьез, когда узнает, что я младше ее на два с половиной года?

– Честно, Стас, я не знаю, – попытался уйти от ответа я.

– Но ты ведь говорил, тогда перед уроком, что когда она узнает, я останусь в проигравших. Значит, ты действительно думаешь, что у нас ничего не выйдет? – все больше расстраиваясь, говорил он.

Мне захотелось его поддержать и успокоить.

– Ты же знаешь мое мнение по поводу всех этих отношений и чувств. Я не верю в непредвзятость и исключительность одного человека к другому, в том, что каждому предназначен кто-то свой и существует любовь, за которую нужно бороться. Но ты не такой, ты мечтатель и не боишься впускать в свой мир людей и веришь во все то, что не верю я. И я знаю, если ты не попробуешь, то будешь себя потом корить за трусость. Поэтому не думай о моих словах касательно этой девушки. Если ты чувствуешь, что у вас все получится – действуй и не бойся быть собой. Если она не глупая, то оценит все твои достоинства и не станет приписывать к недостаткам твой возраст, – закончил я, удивившись разыгравшейся во мне сентиментальности.

– Спасибо, брат! Ты мой самый лучший друг, – поблагодарил меня Стас, приобняв за плечи. – В тебе это тоже все есть: вера в людей, в преданность, в отношения, вера в любовь. Когда-нибудь ты осознаешь это, – в надежде посмотрел он на меня.

– Завязывай Стас, я сейчас расплачусь, – отшутился я.

Он толкнул меня в бок и засмеялся, но я знал, что он говорил серьезно. Я не был уверен, что мои убеждения когда-либо поменяются, но решил с ним не спорить в этот раз.

– Ну, так и что ты решил делать с Кати?

– Не буду пока ей ничего говорить, пусть узнает меня получше, – более уверенно ответил он.

– А как же форма?

– Придумаю что-нибудь.

Мы подъехали к нашему дому. На крыльце сидел озабоченный чем-то Лекс. Казалось, он дожидался нас.

– Что-то вы долго, – сказал он, когда мы поравнялись с ним.

– Решили немного осмотреть окрестности гимназии, – ответил я.

– Отец только что уехал, вернется через несколько дней.

– Как уехал? – спросил Стас. – Куда?

– По делам, в Лондон, – кратко ответил он.

– Почему он сам нам не сказал? – поинтересовался Стас.

– Вас не было, а он спешил. Срочное дело на работе.

– Почему мне всегда кажется, что ты знаешь больше, чем говоришь? – заметил я.

– Потому что у тебя богатая фантазия, Шерлок, – с насмешкой ответил Лекс и вошел в дом.

Он никогда не давал прямых ответов, в этом он пошел в отца.

– В последнее время Лекс какой-то странный, ты не находишь? – обратился ко мне Стас.

– Возможно. Мне кажется, папа посвящает его в свои дела, связанные с компанией. С нами он вряд ли будет это обсуждать, – предположил я, обремененный теми же сомнениями что и младший брат.

– Он ведь даже порвал со своей последней девушкой, Зафирой, кажется. Я не помню момента за последние несколько лет, когда бы у него не было девушки.

– А ты ведь прав, я давно уже не слышу этих надоедливых звонков, и Лекс не делится очередными победами, – удивился я. – Да, с ним явно что-то происходит.

Как обычно в семь часов вечера мы поужинали в семейном кругу, поделились друг с другом впечатлениями от первого учебного дня и разошлись по своим комнатам. Я порылся в интернете в надежде узнать что-либо о таинственном корпусе, построенном моей матерью, но не нашел ничего нового. Последней инстанцией оставался архив школьной газеты. Но поможет ли мне с ним Софи после сегодняшнего инцидента? Скорее всего, она еще злится на меня. Надо будет извиниться перед ней завтра.

Я посмотрел на время, было почти 11 часов. Я решил зайти к Стасу перед сном и немного приободрить его. Когда я вошел он что-то переворачивал в шкафу.

– Эй, ты там клад, что ли, ищешь? Не разнеси этот антикварный шкаф! – шутливо предостерег я.

– Я ищу свою синюю рубашку, и, кажется, я ее забыл в Бангкоке, – показалась голова Стаса из-за дверцы шкафа.

– У тебя полно других рубашек.

– Эта была счастливая! В ней я выиграл кубок по экстремальному катанию в прошлом году и сдал экзамен по химии! А ты ведь знаешь, какие у нас с химией отношения, – ответил он, все еще копаясь в груде вещей за дверью.

Я прошел вглубь комнаты, так чтобы было видно брата.

– Что за фигня на тебе одета? – рассмеявшись над его внешним видом, спросил я.

– Ты тоже думаешь, что это убого? – в панике посмотрел он на меня. – Как я буду это носить каждый день?

Стас покрутился передо мной и разочаровано развел руками:

– Эта форма – полнейшая безвкусица!

– Это – форма? – я еще раз оглядел брата.

– Прикинь!

Стас обреченно плюхнулся на кровать.

– Я думал, что если не буду надевать этот свитер, – достал его с противоположного угла кровати он, – и надену свою синюю рубашку, то будет незаметно, что я одет в форму, но нет! Это убожество ничем не скроешь!

Стас поднял ноги и вытянулся во весь рост на кровати, уткнувшись в подушку.

– А вообще, если присмотреться, то она не так уж и плоха. Ты привыкнешь к ней, – пытался хоть как-то приободрить его я.

– Я не хочу привыкать к этой робе! Я хочу носить свои вещи, которые мне нравятся! – возмущался он.

– Вспомни Шанхай! Там мы все ходили в форме! И ничего, – настаивал я.